Но назойливое журавлиное внимание сочится через предательские дырки в одеяле. Тогда Сандра рывком его сдергивает и садится. Сердито смотрит на ближайшего журавлика - красно-белого, в полоску - и говорит вслух:
- Ну и что уставился? И вы все, остальные? Скучно вам небось? Сказку хотите? Будет вам сказка. Про девочку и сто журавлей. Это вам не какие-нибудь жалкие шесть лебедей, это не просто так. Той Элизе пришлось куда как проще, хоть ее рубахи были и крапивные.

Дело было так. Топала наша девочка через жаркую пустыню. Вода заканчивалась, никаких тебе фур, никаких дальнобойщиков и байкеров. Она уже готова была в любой джип сесть, ноги стерла, вода подходила к концу... Труба, короче.
И тут показалась на горизонте туча.
Девочка, читавшая Майна Рида, Джека Лондона и прочих повелителей приключений, конечно, обрадовалась. Поняла, что сейчас и умоется, и остынет, и наберет фляжки полными. Да только туча приблизилась - и стало ясно, что никакая это не благословенная влага, а целая сотня ослепительно белых журавлей.
Тут бы она и провалилась на месте от бессилия и отчаяния. Ну, уж разрыдалась бы точно, теряя бесценную влагу. Но вместо этого запрокинула голову и хрипло заорала в безоблачное журавлиное небо:
- Эй, вы! Помогли бы, что ли, твари бессердечные! Как вам не стыдно! Я тут подохну, а вы дальше полетите – белые такие, чистенькие! Только перья ваши будут в крови!
Выкричалась, села на горячий песок и приготовилась превращаться в жаркое. Но тут на голову ее упала тень. Тень становилась плотнее и плотнее. Журавли снижались, и крылья их поднимали настоящий ураган.
В общем, журавли согласились помочь. Не спрашивайте только, как она их поняла – хрен его знает как. Так же, как вы меня сейчас понимаете. Девочка достала из рюкзака одеяло, журавли подхватили его в клювы, и погнали они с ветерком.
Перенесли ее журавли через пустыню. Опустили у одного городка, за воротами, за стенами, у одинокой хижины, чтоб не спалиться. Кто же знал, что в дурацкой этой хижине живет чуть ли не последняя из настоящих злых колдуний!
Старая карга, не будь дура, прокляла журавлей – во-первых, из чистеньких и беленьких сделала пестрыми, ибо завидовала их перышкам, потому что любила белые рубашки, а Тайда у нее и в помине никакого не было. И во-вторых, сделала их бумажными, слабенькими, бессильными.
Девочка во время расправы над журавлями успела скрыться, причем не где-нибудь, а в хижине колдуньи. Там поживилась яблоками – слава богу, не отравленными – и заглянула в книжку заклинаний. Ну, будем честными, не заглянула, а форменным образом сперла эту самую книжку. Пока колдунья была занята домашними делами, девочка аккуратно собрала всех журавликов, сложила их в рюкзак и быстренько скрылась с места происшествия.
А обретя ближайший приют, съемную ква… эээ, то есть комнату на постоялом дворе, тут же принялась в книжке рыться. И обнаружила рецепт спасения. Но ты иди-ка, попробуй - сплети свитер каждому из ста журавликов! И чтобы каждому - в точности той расцветки, какую выбрала для него злая колдунья. Не дай бог хоть одним узелком ошибиться! Только полное совпадение гарантирует, что оживший журавль и впрямь будет белым и здоровым, как прежде.
Девочка, конечно, старалась. Торопилась, пальцы в кровь стерла - знала, что журавлики томятся взаперти, что с бумажными крыльями им хреновато и душно, чувствовала это. И самой ей было душно в этом городе, поэтому очень торопилась она разделаться с этой работой.
Дело было сделано около года спустя. Она специально не примеряла свитера, собирала их все вместе, чтобы отправить в путь всю стаю. И вот наступил день икс.
Девочка поднялась на крышу с ворохом журавликов и принялась одевать их. Они вспархивали один за один, задевали ее махровыми перьями и с кликом устремлялись ввысь, нарезали круги ии возвращались – ждать братьев.
Так одевала она журавликов три дня и три ночи, нелегкое это было дело, муторное. Ведь крылышки нужно не помять, свитера не перепутать.
И вот оказался одет последний журавль…
Но, видно, долгая работа утомила девочку, и ошиблась она в своем плетении. Глянь, а один журавль остался – розовым в зеленый горох, смех да и только!
Так и заливалась она хохотом на крыше, пока журавли не скрылись из виду, возмущенные таким непочтительным обращением с их царственными белоснежными особами.

На этом Сандра наконец закончила свой монолог и уснула, едва коснувшись головой подушки. Ей снился дурацкий журавль, розовый в зеленый горох, и колдунья, которая требовала вернуть книгу, которую отдала ей почитать. Колдунья причитала, что Сандра наверняка наляпала на нее жирных пятен и загнула добрый десяток страниц.

Сандра не представляет, сколько проспала - пару часов или несколько суток. Только голова тяжелая и гулкая, как самый здоровенный из церковных колоколов.
Она поднимается, находит за завесой журавликов дверь в крохотную ванную. Приводит себя в порядок, выходит, встряхивая руками - с мокрых фенек летят во все стороны звонкие радужные брызги. Поколебавшись, решается оставить рюкзак в комнате. Отправляется на поиски какой-никакой еды.

=>

<=
Вернувшись из бара, Сандра валится на желтый диван и закутывается в здешний плед в той же желто-белой гамме, что и остальная комната. Плед не кусается, не грозится придушить и не говорит человеческим голосом - и на том спасибо.
Ей очень хочется закрыть глаза и уснуть без снов. Но веки упрямо отказываются опускаться, перед глазами назойливо мельтешат яркие пятна бумажных птичек. Сандра хмурит брови и отворачивается от них.
Беспокойные ноги зудят, им снова хочется куда-то мчаться. "Нет, только не сегодня" - сердито думает Сандра.
Словно в ответ на ее мысль зудение из ног расползается, заполняет все тело, как будто по ней бегают тысячи торопливых насекомых с ядовитыми жгучими лапками. Затем зуд и жужжание сосредотачиваются в голове; в глазах темнеет, как если бы она резко вскочила на ноги. Из этой темноты выплывает образ Стервятника, и дымный морок, и Антонин с пистолетом в руках, но их формы искажаются, плывут, превращаясь в давние, прочно позабытые лица...

Вот от чего ты бежала, Сандра.
Ноги несли тебя не куда-то, а откуда-то. Или от кого-то?

Усталый голос:
- Да всё, конец твоему Кеву. Я должен много денег. Слишком много, чтобы мы могли отдать. Я мог отдать.
Паника, давящий ужас. Захлебывающийся плач двухлетнего Саймона в соседней комнате.
Больные и несчастные глаза Кевина. Мужа.
- Я люблю тебя. Я хочу подарить тебе много лет счастливой жизни. Я хочу дать тебе здорового ребенка.
Шепот:
- Но не ценой же смерти больного. А ведь... Страховки за него хватило бы на новую жизнь.
Сандра мотает головой, она не хочет его слушать. Она привыкла во всем полагаться на Кевина, но сейчас ей кажется, что он сходит с ума. Или другой возможности спастись и впрямь нет?
- У меня ведь нет ничего, кроме тебя, любимая.
- Мне страшно, Сандра.
Плач Саймона переходит в хрип. У мальчика астма, даже делать ничего не придется. В общем, вся соль плана в том и состоит, чтобы ничего не делать.
Хрип становится все более надрывным и, наконец, затихает.

Сандра скатывается с дивана и ударяется лбом об пол. От удара приходит в себя, садится, дыша хрипло и тяжело.

Когда стены снова обрели нормальную густоту и плотность, Сандра уже окончательно пришла в себя после внезапно нахлынувшей памяти. Отлив этой ментальной волны напомнил, в частности, об обещанной Мишелю феньке.
Широким взмахом расстилает свое многострадальное одеяло, из сумки на него вываливает мотки разноцветных ниток и шнурков, бусины-застежки-кулоны-кусочки дерева-кусочки кожи-колокольчики-желуди-прочая ерунда.
Сандра критическим взором окидывает свои запасы, потом ловко выуживает из путаницы два вощеных шнура - белый и медно-рыжий. Подумав еще немного, добавляет к ним третий шнур - черный. Он обвивает два других, приматывает их друг к другу, перекрещивает узелками. Но на каждом из цветных шнурков появляются и свои собственные узлы; на белом - рафинированно-изящные, на рыжем - растрепанные и чуть перекошенные.
На три шнура нанизываются бусины, и Сандра считает про себя: Мельтор - это раз. Ретт - это два. Вампир Льлахи - три. Четвертая - Чума. Пятый - Мастер-Йода (бусина граненая, в ней прыгают и путаются десятки отражений). Темная Рыбка будет номером шесть. Семь - новичок. Восемь - это малышка Кира, которую она не успела застать. Девять - убийца Долохов. Десять - Скальпель.

Лишь бы Мишель в обморок не грохнулся от такой недоброй композиции. Но нитки никогда не спрашивают, как им заплетаться и что на себя низать и когда быть обрезанными. На месте Норн Сандра бы вообще застрелилась. Только вряд ли нити позволили бы ей такую роскошь.

Сандра доделывает застежку и подозрительно смотрит на браслет. Ну и на что тебя зарядить такой непонятный? С моими-то дохлыми силёнками, да в незнакомом месте... Никаких тебе файерболов и прочей полезной красоты.
Идея. Пусть будет бесстрашие. Его-то у Сандры навалом, она окружающую действительность скорее игнорирует, чем опасается. Поэтому берет браслет в ладони, перекатывает между пальцами бусины и тихонько что-то нашептывает им, рассказывает самые страшные из сказок, которые оканчиваются счастливо.

=>

Рукоделие и заклинание завершено. Сандра встает, разминает затекшие ноги. Они больше не зудят, не волокут никуда хозяйку. Кошмар ее догнал, бежать больше незачем.
Значит, будем рулить происходящим сами.
Сандра придирчиво исследует содержимое рюкзака, перекладывает краски в холщовую сумку на боку. Туда же бережно складывает сооруженный браслет и выходит из комнаты навстречу еде и приключениям.
=>

<=

Сандра вкатывает коляску в комнату, укладывает на сиденье рюкзак, стараясь двигаться предельно осторожно - отсутствие боли не отменяет возможности смещения или других осложнений. Ребро в легком - это, наверное, очень-очень неприятно.
Закусив губу, Сандра укладывает на рюкзак давешний желто-белый плед, свое одеяло. Поддавшись сентиментальному порыву, рукой в резиновой перчатке снимает с нитки зеленого журавлика, кладет его в карман.
Критически оглядывает комнату на прощание.
Выходит.

=>

<=
Жестом пропускает Ретта вперед, входит, закрывает дверь. Придвигает к ней кресло - так, забавы ради. Стервятника такие мелочи точно не остановят.

<=
- А не так уж и плохо, - Ретт окидывает взглядом комнату, журавликов и снова привлекает девушку к себе. - Даже шелест не мешает.

Шепотом предупреждает:
- Мне кажется, они подсматривают.
И тут же забывает об этом. Не до того.

- К черту, - шепчет в ответ. - Будут болтать - сожжем.
Снова целует, заставляет отступить, прижаться спиной к стене. Куртка отправляется на пол, пустые ножны - за ней. Одна рука - у Сандры в волосах, другая возится с застежками, благо на них обоих их не так много.

Рыжие волосы окончательно перепутались, и теперь не приходится сомневаться: сожгут, кого угодно сожгут, весь Дом спалят, если захочется.
Большая, не по размеру, рубашка - на полу, под босыми ногами, там же драные джинсовые шорты. Феньки скользят прохладными бусинами по коже Ретта, когда Сандра закидывает руки ему на плечи; чудится или не чудится, что от них исходит будоражащая вибрация?
Бумажные птички шелестят крыльями по плечам и макушкам, когда они двигаются к дивану, даже не подумав оторваться друг от друга.

Просыпается. Подперев щеку рукой, смотрит на дрыхнущего Крыса и улыбается. Проспали они, по ощущениям, очень долго, и это еще не считая всего, что было до.

- Сегодня кто-нибудь умрет, - сообщает Ретт, не открывая глаз. - Два добрых утра подряд - это явно не по правилам дома. Скоро кого-то настигнет.
Он поворачивает голову и только теперь открывает глаза. Они смеются.

Сандра улыбается, отводит рыжую прядь с его лица:
- Тогда давай сами кого-нибудь настигнем. Чтобы не ждать и не гадать почем зря.

Секунду Ретт к чему-то прислушивается, затем усмехается в ответ, притягивает Сандру к себе и целует.
- Давай для начала душ и одежду настигнем, - предлагает он. - А то судя по эху от голоса нашего Управляющего, нам сейчас опять в актовый зал. Неудобно получится. Немного.

- Тогда чур я первая! - со смехом выворачивается из его рук, сгребает разбросанные по полу шмотки и летит в душ, который обнаруживается за очередной завесой из журавликов. Шумит водой, потом внезапно найденным феном. Напевает что-то веселое и утреннее. Внутренне офигевает от того, как невозможно все это в стенах Черного-черного Дома.
Выходит завернутая в полотенце, с интересом заглядывает в кричаще желтый шкаф. Надо же. Одежда Сандры, всамделишная. Пожав плечами, Сандра извлекает очередные драные джинсовые шорты, отличающиеся от предыдущих только наличием лямок, и оранжевую футболку. Одевается, зашнуровывает кеды. Улыбается Рыжему:
- Твоя очередь, соня!

Плывут стены, плывет и теряется лицо Ретта. Сандра нащупывает его ладонь и сжимает. Перед глазами - сцена.

=>

- Сони вкусные, - невпопад отвечает Ретт, выбираясь. - Особенно если в тесте запекать.
Вода помогает проснуться окончательно и собраться с мыслями. Именно в это утро думать не хочетс совершенно, но от мыслей никуда не деться. Что-то еще впереди, что-то готовит Стервятник...
Несмотря ни на что, Ретт улыбается. Того, что уже случилось, у него никто не отнимет.
Через некоторое время удается привести в порядок и себя и, в некоторой степени, одежду. На выходе из душа его настигает актовый зал. Он едва успевает почувствовать прикосновение руки.

Сцена отпускает. Ретт трясет головой, вытряхивая остатки выступления.
- Интересные зверушки сюда заходят, а? - интересуется он. Можно десять раз высвободить ладонь, но он до сих пор этого не сделал.

- Кошечки - автоматически кивает Сандра - но он вполне симпатичный. И не выглядит агрессивным - по крайней мере, пока.
А это главное, что нам сейчас нужно, нет? Или тем выше шанс, что Дом вывернет его наизнанку?

- Вот уж не знаю, - Беглец пожимает плечами. - Он... она... К'Отто говорил, что ему доводилось убивать. Вряд ли если его инвертирует, станет сильно хуже. А, что толку об этом гадать. Пойдем, посмотрим, что с Домом творится?

- Пойдем. И начнем, пожалуй, с кухни. Вот ведь автопилот - есть нам здесь не надо, а поутру все равно хочется - смеется Сандра.

- Отличный план, - кивает Ретт. Беспокоиться больше не хочется не из-за чего. Впереди снова ветвится лабиринт, но кажется теперь он бежит по нему не один.
=>

=>

<=

Сандра входит и стекает по дверному косяку на пол. Стискивает лицо ладонями и понимает, что заплакать не получится.
Скарлетт в зеленом платье с ее мантрой-бубнежкой перебивает настойчивый и испуганный детский голос. Он зовет маму. Мама должна помочь.
Саймон в голове все громче, Скарлетт - тише.
Не выдержав, Сандра вскакивает, хватает ближайший стул и со всей дури запускает его в окно.

Стекло трескается и осыпается осколками.
За ним - непроглядная, чужая темнота, которая почему-то пахнет полынью.
Сандра подходит к окну и жадно втягивает носом свежий ветер из ниоткуда.

<=
Ретт заходит бесшумно, осторожно приближается. Обнимает со спины.
- Как ты? Все-таки сумела пробить выход?

Журавлики тычутся клювиками в их макушки и спины. Сандра не оборачивается.
- Не уверена, выход ли это.
Отрывает ладошки от подоконника и берется ими за края растрескавшегося стекла. Вынимает из рамы крупный осколок и швыряет его наружу, в темноту. Прислушивается с интересом, ожидая звона. С пальцев Сандры падают капельки крови, зато теперь через окно можно выбраться, даже не сильно оцарапавшись.
- Будем проверять?

Ретт ловит руку Сандры, подносит к губам, языком собирая кровь.
- Лучше бы сначала что-нибудь бросить. В идеале - светящееся, или горящее - посмотреть. И почему никто из нас не курит...

- Я, кажется, скоро начну - отвечает Сандра и слегка усмехается. Вспомнив о чем-то, шарит по холщовой сумке на боку, извлекает спички. Срывает ближайшего журавлика - сине-белого, в полоску. Аккуратно поджигает его крылья и выпускает в окно.

Журавлик ярко вспыхивает и через секунду исчезает. Тьма становится гуще.