⇐

Разноцветные неоновые отблески играют-переливаются на лицах девушки и вампира. Дверь выбросила их прямо посреди оживлённой ночной улицы и растворилась в воздухе, словно её здесь никогда и не было.
Рыбка с интересом вертит головой по сторонам, мафлок чутким носом пробует городской воздух.
- Я здесь впервые, так что рулите, мсье капитан! - она непринуждённо цепляется за локоть Льлахи.

Вампир ошалело моргает несколько секунд, а потом втягивает сыроватый ночной воздух во всю мощь легких.
- Самое начало Французского квартала!
Льлахи шалеет от восторга, он вертит головой, выщербленный угол тротуара, тяжелая дверь родного клуба, сырая прохлада ночного воздуха, разноцветный огонь фонарей, все это смешивается в такой крепости коктейль, что вампир на пару секунд теряет дар речи.
Он берет девушку за талию, подводит к ближайшей двери и толкает ее ногой.
Блестки еще не успели упасть на пол, а дым хоть немного рассеяться, как вампир молнией взлетает на барную стойку и ставит Рыбку рядом с собой. Музыка затихает, и ночные дети замирают не успев понять, что, собственно, случилось.
Льлахи обводит взглядом свое королевство, и неожиданно тихо говорит:
- Ну, что, сучки? Кто вернулся?
Его слова тонут в восторженном реве.

Все это напудренное, брутальное, жеманное, злобное, стервозное, обдолбанное, сексуальное, блюющее, выбеленное, крашенное, пропирсингованное, татуированное ночное племя взрывается восторженным ревом. Рыжий вампир именно тот монарх, что им нужен непостоянный, капризный, талантливый и извращенный, он вернулся и они рады ему, у Льлахи нет штатного заместителя, ни у кого из вампиров Орлеана их нет, те кто живет в лучшем городе мира уникальны, слабые не выносят тут дольше года. Толпа визжит приветствуя своего идола и его подружку, ей разом простили все и вся что она возможно вытворит, тут есть только один смертный грех, только одно запрещено в Французском квартале - скука. Ты можешь есть человечину, растлять малолетних, пить кровь, быть сутенером, и тебе похлопают,но если ты скучен - грешен.

На несколько мгновений Рыбка буквально теряется от дикого напора энергии. Жадное внимание сотен пар глаз направлено на них, обдавая волнами эмоций. Густая аура похоти, облако низменных желаний: "хочу-хочу-хочу", дикое, пьяное счастье...
Если бы Льлахи не держал её в этот момент за талию, она бы отшатнулась назад и наверняка свалилась с барной стойки.
В следующий момент она чувствует нечто вроде толчка, только не на физическом уровне. Рыбкино сознание резко подбрасывает вверх и охватившая было её паника, отступает прочь. Ярко раскрашенная мешанина лиц в татуировках, золоте и перьях, перестаёт казаться ей бушующим морем, звериной стаей.
Это просто дети. Одинокие - и каждый в глубине души до смерти страшится своего одиночества, хотя ни за что никогда не признается в этом даже самому себе. Дети, выросшие с тотальной нехваткой счастья, жадно поглощающие его многочисленные искусственные эрзацы, которые дают возможность забыться ещё на одну ночь.
Она слышит, как Яго, вцепившийся коготками ей в плечо, невесомый, слитый с тенями, ликующе верещит - здесь настоящий пир для таких, как он.
Рыбка несколько раз моргает. Нет, ей не показалось - её мафлок здесь не единственный.
В клубе сотни энергетических паразитов. Бурые, серые, грязно-жёлтые, цвета свернувшейся крови, голые, мохнатые, лишённые плоти, покрытые чешуёй, с зубами, когтями, щупальцами и присосками. Здесь нет ни одного человека, к которому не присосалась бы какая-нибудь отвратительная тварь, а на многих жертвах они висят гроздьями по нескольку штук.
Если бы Рыбка увидела подобное ещё с месяц назад - её бы стошнило.

Но сегодня её больше занимает своего рода исследовательский интерес.
Поэтому губы разрезает оскал острой улыбки - Рыбка вскидывает руку, приветствуя толпу.

Золотые блестки дождем сыпятся с потолка, и видны теперь только золотые искры. Льлахи так и не отпустив талию Рыбки увлекает ее на небольшую сцену и за кулисы, пока толпа превращается в сборище золоченных языческих идолов. Вампир знает этот клуб наизусть, ему не нужно открывать глаза чтобы ориентироваться. Стук сотни сердец отзывается пульсом в его запястье, пульсом активным, беспокойным и злым.
Дверь с надписью "Гримерная".
Голос нежный как розовое масло.
- Смотрите мальчики какие нелюди...
Золото сыпется с волос и одежды, и в полумраке гримерной три музыканта почти светятся, настолько они белокожи.
Невысокий блондин, с лицом настолько идеальным, что оно подошло бы и женщине, его выдают руки, слишком рельефные мышцы, слишком крупные кисти. Его волосы - чистый солнечный свет с тремя прядками закрывающими щеку - красной, зеленой и желтой.
Глаза его - немыслимая зелень. Голос принадлежит ему.
Остальные двое, будто копии одного и того же человека, только Твигга лепили руки скульптора, а жесткие черты Молоха будто рубили топором, высокие, сильные, они щедро украшали свои вечно юные тела татуировками, пирсингами, шрамами, и редко надевали рубашки.
- Зиллах, - блондин касается своей груди тремя пальцами, ведет рукой к парочке,- Молоха и Твигг.
Он склоняет голову и улыбается Рыбке.
Зиллах самый молодой из всех Орлеанских вампиров, абсолютно сумасшедший и красивый как юный языческий Бог, один из самых везучих бессметных, двадцатый век подарил ему обаяние отобрав умение оборачиваться животным, на его фоне Льлахи выглядит крестьянином.
- Где ты пропадал, Льлахи? Мы соскучились, мальчики даже есть перестали...
Молоха и Твигг смеются и крошки шоколада из их ртов разлетаются веером, они почти все время едят, сладкое, кислое соленое,им нравится ощущать вкусы.
Ангел с зелеными глазами прикуривает сигарету, затягивается и передает ее вампиру.
Льлахи затягивается сладковатой травкой , и на секунду задерживает дыхание и передает косяк Рыбке.
- Поверь, мон ами, ты совсем не хочешь этого знать.

В этой ослепительной компании Рыбка неожиданно кажется сама себе ужасно нелепой со своим радужным балахоном, наспех стянутой косой и шрамами на щеках. Тут гораздо уместнее смотрелась бы девочка с обложки модного журнала. Или мальчик - этим типам всё равно без разницы.
Мафлок легко касается тёплым языком её шеи и смущение растворяется, словно его и не было.
А не похуй ли?
- Привет мальчики.
Рыбка затягивается - дым обжигает не слишком-то привычные к такому делу лёгкие и она едва сдерживает кашель. Но в следующий миг жар сменяется приятным анестезирующим холодком.
- Рыбка. Приятно познакомиться.
Она крайне редко говорит такие вещи. Рыбка терпеть не может шаблонные ритуалы, но сейчас нет необходимости лгать. Ей действительно приятно, и это странно. Ей никогда не нравились персонажи Поппи Брайт.
Наверное, всё дело в их хвалёном колдовском магнетизме, не иначе. Рыбка могла бы противостоять ему, если бы захотела.
Но она не хочет, вот, в чём всё дело.

Зиллах остроклыко улыбается, персонально девушке, и откидывается на спинку вертящегося кресла.
- Ты прав - мне плевать. Мы выступим и найдем тебя...вас. Не уноситесь из старого города.
Молоха и Твигг прикладываются к бутылке, тычут друг друга под ребра и смеются. Льлахи вообще никогда не видел их трезвыми, кажется.
Кого, впрочем интересует трезвость в городе, в котором даже полубогам приходится учиться жить.
- Пошли-пошли-пошли! - орут Молоха и Твигг, они похожи на пару молодых породистых щенков, беспокойных, тонконогих, породистых. Зиллах поднимается с кресла, эльф с подведенными глазами, и троица покидает гримерку. Льлахи прикладывается к бутылке Твигга, и внимательно смотрит на Рыбку.
- Заказывай. Шоппинг, еда, что-нибудь экстремальнее, духовная пища? Давай, Темная, джек-пот твой.

Рыбка трёт виски - у неё чёткое ощущение, что она как-то странно взрослеет - не линейно, а рывками. Раз! - и позади несколько лет.
- Мне, пожалуйста, кусочек сахару и всю мировую любовь в придачу.

- Сладкого и наркотиков, - переводит вампир, перевод возможно неточный, но прекрасно характеризующий и вампира и его представление о мире разом, впрочем, вполне возможно рыжий стервец сознательно тяготеет к плотским удовольствиям избегая любых намеков на духовное, мало ли что может приключится с сознанием за долгую вампирью жизнь.
Из клуба ушли через заднюю дверь, в конце концов не важно как громко тебя приветствуют, по настоящему своим становишься когда узнаешь как незаметно уйти. Воздух на улице сырой, и мокрой асфальт вбирая свет фонарей шалеет от жадности, отражает избытки. Пахнет розами и сырой землей, южной ночью с отчетливым обещанием осени, только обещанием. Сирена заливается где-то в нескольких кварталах от клуба, и вампир знает, что рядом большая река.
- Ну, давай, принцесса, скажи мне куда ты хочешь, в этом городе есть все...
У вампира жадные глаза и острые клыки, и посмотреть со стороны - реминисценция из Стокера. Барышня, юноша, ночь и запах озона.

Волна. Её не видно и не слышно, её не ощутить кожей, но Рыбка уже знает, что её закрутило и понесло, и всё, что остаётся теперь - это удерживать равновесие на пенном гребешке и вопить: "Уиии!!!"
- Может быть, повторим путешествие старика Хофмана? - она смеётся глазами и потягивается до хруста в суставах, - Где тут прокат велосипедов?

- Я тебя умоляю, - морщится вампир, - какие к чертовой матери велосипеды? Приличные люди ездят на машинах.
Он поднимает руку и такси, немедленно тормозит рядом. Таксисты тоже своего рода ночные охотники, и нюх на деньги у них развит чрезвычайно. Вампир помогает девушке сесть, ныряет следом, мурлычет адрес и сунув водителю купюру жестом просит поднять стекло. Едут они совсем недолго, и Льлахи даже не пытается перестать улыбаться, его немного трясет от возбуждения, от крови смешанной с водкой из бутылки Молохи, от извечной Орлеанской лихорадки, которую сложно не почуять в воздухе раз пережив.
Они выбираются из машинной духоты и Льлахи две секунды возится с ключами, чтобы затащить Рыбку в темную вампирью пещеру.
Льлахи включает свет, и ошеломленно замирает.

Всю дорогу Рыбка молчит, привалившись к вампирьему плечу и, сонно прикрыв глаза, размышляет о трудностях вербальной коммуникации. Отчего-то ей казалось, что Льлахи - умный и ироничный, будет понимать её с полуслова. Видимо, общение с разного рода нёхами, способными без труда считывать мысли и чувства, порядком её разбаловало.
Но раздражения из-за того, что рыжий не понял - или не захотел понять - её шутки про Хофмана и велосипед, Рыбка не испытывает: Яго, ради удобства перекинувшийся в бесплотную тень, исправно делает своё дело.
- Где мы? - невольно щурясь на ярком свету после полумрака, спрашивает она.

Ощущение, будто на мне окочурился любовник прямо в процессе ебли.
С Новым Годом тебя, милый.